О мужской и женской идентичности
На материале лекций Александра Моховикова, Елены Калитеевской, Алены Юдиной и Аллы Повереновой, российских и украинских гештальт-терапевтов.
Путь того, как мужчина становится мужчиной, а женщина женщиной достаточно длителен и труден. Это путь достижения мужчиной и женщиной своей зрелости. На этом пути естественно возникает процесс мужской и женской инициации. Традиционно его связывают с подростковым возрастом, когда соответственно в мужской мир мальчика начинает вводить отец, а девочку в женский мир - мать. Эти пути инициации достаточно серьёзно отличаются у мужчин и женщин.
У мужчин процесс инициации носит групповой характер. Отец для мальчика эту инициацию начинает, далее воздействие продолжает серия подростковых групп.
Для зрелой мужской идентичности характерны три основных признака.
1. Признание своего рода. Оно связано с преодолением определённых конфликтов с отцом, со становлением себя зрелым мужчиной. Если мужчина признаёт свой род как те корни, которые позволяют ему обрести некоторую устойчивость, она становится мужчиной.
2. Способность мужчины плыть против течения. Чтобы избежать ситуации "все побежали - и я побежал". Способность плыть против течения, осознавая себя, - важная часть мужской идентичности. Это некая возможность исследовать себя на возможность сопротивления окружающей среде.
3. Устойчивость как некая возможность свободного выбора, когда мужчина может, не поддаваясь импульсу, остановиться, отрефлексировать и подумать: все побежали на войну, а мне на войну надо? Эта война для чего, для кого? Как она меня изменит и кем сделает? Это возможность несколько дистанцироваться от некоего аффекта и импульса, остановить себя, не поддаться тому, что мужчину несёт.
Если мужчины пытаются экспериментировать с этими признаками, то могут возникать сложности. Если например в мужской мир мальчика вводит мама, она воспитывает его удобным для себя. Тогда мальчику остаётся только одна возможность - начать угождать маме. В таком случае появляется прекрасный, очень удобный для женщин образ мальчика-пажа, который трепетно, нежно носит за женщиной шлейф, ухаживает за ней. Она обретает над ним очень сильную власть. От безысходности становится сильной женщиной, у которой много мальчиков-угодников. Он так никогда не взрослеет. Потому что внутри он отказался от того, чтобы присвоить себе свой мужской род, если мама сообщала, что папа плохой.
Вариация мальчика-пажа — мужчины-альфонсы, которых тоже очень любят женщины. Или безродные мужчины, которых женщины берут на воспитание. Или мужчина-функция, работают на пяти работах, достигают социального статуса, а потом приходит середина жизни и такой мужчина говорит: Все знаю, все понимаю, но удовольствия от жизни нет!
Женская инициация в отличие от мужской происходит индивидуально, не в присутствии группы. Обычно это одна старшая женщина и одна девушка. Метафорично это происходит в пещере, где нет свидетелей. Старшая женщина, будучи сама инициированной, вводит девочку, девушку в мир женщин, передает ей способность проживать и переживать способность быть женщиной, не только на когнитивном уровне, не только инструментально. Не про то, что нужно надеть каблуки и длинное платье, накрасить ресницы, но дать возможность девочке наблюдать, как сама старшая женщина, инициированная женщина, переживает удовольствие своей женственности, как она принимает свою зрелую женственность и проживает ее.
Зрелость в данном случае — это интегрированное сочетание трех проявлений:
1. Доступ женщины к таким переживаниям как нежность, жалость. И это не унизительный эквивалент этого переживания «мне тебя жаль», а жалость, которая идет от старинного славянского слова «жаление», чтобы было равно любви, когда мы сердцем, душой можем быть причастны к человеку и это импульс, а не высокомерное поглаживание. Сюда же входит и навык проявлять заботу.
2. Сексуальность, страстность, способность распоряжаться своей ид-энергией.
3. Свобода выбирать достойный способ выражения своей нежности и выражения своей страстности. Это аспект самоуважения и чувства собственного достоинства. Это когда я целостно во всем этом предъявляю себя и я точно знаю: кто я, какая я женщина, что я хочу и кого я зову. Есть такой термин "зов женщины". Если я знаю, какая я и я получаю это удовольствие и я знаю, какого мужчину я хочу, я умею звать и ко мне приходит тот, кого я позвала. Я зову - и приходит тот, кого я хочу.
Развиваются эти аспекты в прямо противоположной последовательности, потому что чувство собственного достоинства формируется у женщины в том случае если в той среде, где она росла, превращалась из девочки в подростка, в девушку, ей были рады. Но когда ей привили знание, ощущение того, что она имеет право быть в этом мире, она не заняла чье-то место, она не пришла сюда как функция, чтобы доращивать младших братьев и сестер, она не является клеем, чтобы семья мама и папы оставалась семьей. Ей рады, потому что она появилась, для нее готово место в этом мире, с ней готовы контактировать. Вот тогда это достоинство и гордость, присущая женщине, формируется естественным образом и уважение к тому, что я по достоинству могу чего-то хотеть в этой жизни, могу занимать какое-то место в мире.
Следующим этапом развивается сексуальность. Здесь тоже очень важно, как откликалась окружающая среда на первые признаки сексуальности у девочки. Отцы переживают сложные чувства, когда они видят свою взрослеющую дочь, у которой оформляется грудь, она становится похожей на женщину. И мужчина в этот момент испытывает очень амбивалентные переживания. С одной стороны это радость и гордость, потому что он любит эту девочку, а с другой стороны – это много неловкости, страха, стыда, которые возникают, потому что рядом с мужчиной появляется молодая женщина, которой он не может не замечать. И тогда чаще всего мужчине проще отстраниться в этот момент, сделать шаг в сторону. Девочка это считывает как отвержение, когда она понимает, что ее нарастающая сексуальность, ее привлекательность – это что-то такое, что рушит ее отношения. А если к этому добавить брезгливый, или пренебрежительный, или укоряющий взгляд матери, она понимает, что то, что с ней сейчас происходит, как-то рушит ее мир и, похоже, очень задевает ее близких людей.
Из этой точки есть два пути. Первый путь от противного – наоборот нарочито, не попадая в эти переживания, начинать пользоваться этим, не замечая, где я и зачем я это делаю. И тогда это как раз тот вариант сексуальности, который приводит к бесконечной смене партнеров, к бесконечной задаче через мужчину подтверждать, что я хороша, что я женщина, что со мной все в порядке. И это не насыщаемый процесс, потому что пока мужчина рядом, это ощущение есть, но как только он уходит в сторону, это ощущение пропадает, и тогда заново надо проходить этот круг. Второй путь - драматичная блокировка собственной сексуальности, страх и ужас вообще идти в эту сторону, знакомиться с собой и знакомить с собой мир.
И самые сложные переживания, которые предстоит освоить женщине, это переживания, связанные с заботой не как с функцией, а как с жалением, с жалостью не как с унижением, а как переживанием сопричастности к другому человеку и нежностью как с самым тонким, почти болевым переживанием, которое позволяет нам переживать это чувство, но не превращать его немедля в действие. Это филигранные, достаточно тонкие переживания, которые чаще приписываются к материнской функции женщины. Безусловно, в материнстве эти переживания есть, но очень важно, чтобы они не исчезали и в контакте с мужчиной.
Понятно, что если одна из этих трех позиций выпадает, мы получаем хорошо знакомые варианты. Если выпадает навык переживать жаление, нежность и заботу, мы получаем таких женщин-амазонок, которые отгрызают мужикам голову, а потом рыдают в одиночестве о том, что их женская судьба не удалась.
Если выпадает вторая позиция, женщина не осваивает зрелую сексуальность, не начинает сама получать удовольствие от этого процесса, не позволяет себе распознавать своих и не своих мужчин, оценивать вообще свои потребности, делиться этим со своим партнером, а не только использовать партнера, или наоборот – обслуживать его потребности. Тогда мы получаем бесполых, уходящих в материнскую позицию женщин, у которых женская судьба тяжела и печальна.
То, с чем приходится все чаще и чаще встречаться, - это, к сожалению, когда в женщине вроде какие-то признаки женственности проявляются, но как раз это чувство собственного достоинства не формируется. И тогда единственный путь, который для этой женщины оказывается приемлемым, - это построение зависимых отношений, когда опереться на себя невозможно, когда можно опираться только на другого, и плата за опору – это потеря своей свободы, своего выбора, своих переживаний, своей жизни. В зависимых отношениях мы не можем оставаться живыми, мы становимся очень функциональными.
***
От себя хочу пояснить, что описанные признаки мужской и женской идентичности формируются легко и свободно в соответствующих условиях со значимыми взрослыми, которые сами были инициированы своими родителями. Если бы этот процесс не нарушался в нашей культуре в нескольких поколениях, то у психологов не было бы работы практически.
Я сама, как дочь своей матери, не имея необходимого образа женщины, красиво и полноценно проживающей свою женскую судьбу, много лет потом потратила на поиск ответов на вопросы: какая я женщина и чего я хочу, какие отношения с мужчиной мне важно создать, не унижая ни себя, ни его. Это был драматичный путь, и я не уверена, что он закончился.
Но у нас как у поколения (по крайней мере в русской культуре) точно есть шанс попробовать следующим поколениям показать, что такое быть женщиной и мужчиной, что это требует определенных усилий, но оно того стоит!